Стою на маленькой кухне нашего летнего домика. Передо мной на плите греется вино. Корица пытается удержаться на поверхности кровавого варева.
- У-у-у, чувствую себя какой-то ведьмой. Ну, знаешь, в самую жаркую летнюю ночь она готовит на проклятом огне кровь младенцев...
Оборачиваюсь на Морр, сидящую тут же за столом.
- Ладно, подмастерьем ведьмы.
- Ты кот.
- Кот. Но могла же ты меня превратить!
- Я? Могла-а-а, это точно. Скоро будет готово?
- Не терпится кровушки отведать? - стараюсь бросить это через плечо как можно ехиднее. Но куда мне тут со своим ехидством...
- Ага. Разумеется. Вот не приготовишь сейчас правильно, ночью кого-то покусаю.
- Кого-то или кое-кого?
Хмыкает, встает со стула, подходит ко мне со спины - и кусает в основание шеи. Моя рука дергается, и я задеваю горячую ручку кастрюли.
- Ай!
Открываю глаза, беру в руки телефон - без десяти шесть утра. Пресветлая взялась за мой режим, что ли?
Большой и указательный палец на руке немного жгутся. Слово и правда обожглась.
С улыбкой я отправляюсь на кухню заваривать чай. Июньские ночи в Питере короткие, незаметные. Солнце уже немного нагрело стол. В левой руке у меня кружка, а правой набираю номер:
- Надеюсь, ты уже встала и я никого не разбудила.
- Бу-бу-бу.
- ... Да ладно, зато там у тебя море. И я не могу вокруг тебя с утра пораньше скакать... Хэй, ладно, это прозвучало не очень... Что ты творила сегодня ночью?
- Я? Что ты, я спала.
- Сном младенца?
- Ага. Как ангелочек.
- И крылья такие за спиной: "шур-шур-шур".
- Рука болит?
- Немного, - неосознанно начинаю тереть шею. - А вот шея нет. Что это вообще было?
- Непокормленная вовремя сова.
- Ага, ненапоенная... Тьфу. Такое слово вообще есть? Неважно. Что у тебя там?
- Сейчас? Сейчас я иду на море. Ты можешь слышать стук босоножек по камням... Вот выхожу на набережную. Тут красиво. И пока мало людей... Ну, для этого места мало...
Я откидываюсь на спинку стула, закрываю глаза и иду с тобой к морю.